Friday, March 14, 2008

XXXXI. БОЛЬ И ПЕЧАЛЬ & XLII. ПОД ДОМАШНИМ АРЕСТОМ

Поздно ночью Яримпил ушел от Отгон. Ему не хотелось жить, все казалось бессмысленным. Щеки посерели, голова болела, в ней стоял шум. Он чувствовал страшное опустошение. Как жить дальше? Что делать? Непонятно.
- Куда ехать? Домой? - Спросил шофер, но Яримпил не слышал. Тот повторил вопрос. Яримпил снова не ответил. Сидел, уставясь в одну точку. Водитель с тревогой посмотрел на него и, ничего больше не сказав, поехал в сторону дома. «Надо скорее положить его в постель», - подумал он.
Перед глазами Яримпила стояла плачущая Отгон, рассказывающая свою печальную историю. Отгон бежала от него не потому, что забыла, возненавидела или изменилась. Она ради него пошла на все, боролась до последней капли. Она его любила по-настоящему и отдала ему все свое девичье чувство. У нее на этом свете никого не было ближе и любимее Яримпила. Не задумываясь, она бросилась ради него в пылающий огонь. Принесла себя в жертву, отдала и тело и душу на растерзание. Она пошла на все это, только чтобы освободить его из тюрьмы. Сколько героизма было в этой девушке! Он был удивлен, испуган, горд и повержен. Отгон бесстрашно вошла в логово лютого зверя и одна вступила с ним в борьбу. Казалось, так могла поступить лишь героиня сказок, но не простая девушка. А Отгон сделала это.
Безухий грязно и бесчеловечно надругался над Отгон. Узнав об этом теперь, через много лет, Яримпил был в отчаянии. Ему хотелось умереть. Наконец он понял, какой ценой была добыта его свобода. Безухий, впавший в ярость и неистовое желание отомстить Отгон, изнасиловал ее, но не остановился на этом. Как вожак волчьей стаи бросает недоеденные куски другим волкам, он отдал ее на растерзание своим дружкам. Пьяные, бессмысленные звери, потерявшие всякое человеческое обличие, по очереди получали Отгон, терзали ее, как половую тряпку, и в конце, смешав с грязью, бросили. Так Яримпил спустя много дней узнал, почему Отгон скрылась от него. Юная, чистая девушка, отдав нелюдям самое дорогое, что у нее есть, и раздавленная этим, захотела исчезнуть навсегда из его жизни, провалиться сквозь землю. Она чуть не покончила с собой. Но не смогла. Не пошла на этот страшный шаг, только потому что жил еще на этой земле любимый ею человек, который должен был вскоре выйти на свободу. Если она хочет умереть, зачем пошла на все ради него? Но и встретиться с ним она не могла. Отгон думала когда-то, что всю свою любовь, всю себя она отдаст лишь ему. Однако ее надежды и мечты были раздавлены. У нее не было сил взглянуть ему в глаза - теперь не было ничего, что она могла бы ему отдать. Сердце подсказывало: беги, спрячься на самом краю земли. Разум же просил: подумай, Отгон, зачем бежать? Что ты сделала? В чем ты виновата? Ты совершила то, что должна была совершить. Ради Яримпила. Не ради кого-то другого. Неужели у Яримпила не хватит сил и любви понять, если не всей ее трагедии, то хотя бы частичку? У нее была все-таки маленькая надежда. Ведь человек до самой смерти на что-то надеется и уповает.
Отгон три месяца находилась в глубоком психическом расстройстве, в каком-то бессознательном состоянии. Она почти не следила за собой. Не ела, не пила, исхудала, превратилась в ходячий призрак. Только в талии не худела, а как будто даже и толстела. «Человек счастье вынести не может, а со страданием справляется. Видно, верна эта поговорка», - думала Отгон. Однажды ее сильно затошнило. «Что это?» - Удивилась она. Первый раз за три последних месяца задумалась над тем, что с ней происходит. «Уже три месяца нет менструации! Господи! Не может быть!» Она застыла в страхе. Пыталась успокоиться. По лицу полился холодный пот.
Следующую неделю Отгон не тошнило. Она все время прислушивалась к себе. Никаких признаков больше не было. Когда она уже почти пришла в себя, ей снова стало нехорошо. Голова закружилась, и ее стошнило. Больше сомнений не было. «За что? Неужели я такая грешница? Зачем жизнь играет со мной в такие злые, нестерпимые игры?» Она горько и мучительно заплакала, все тело дрожало, перед глазами было темно. Набравшись смелости, Отгон пошла к гинекологу. Хотела сделать аборт. «Бадарч и так поиздевался и оскорбил меня немало. Так что, теперь еще ей носить его отродье?! Ну, уж нет», - гневно думала Отгон.
Пожилая женщина выслушала ее и, ничего не говоря, очень внимательно осмотрела ее.
- У вас три с половиной месяца беременности. Убирать уже нельзя, милая. Всю жизнь будете раскаиваться. Надо рожать.
- Никогда! - Крикнула Отгон. Лицо ее покраснело, кожа на висках задергалась. Врач налила ей стакан воды.
- Успокойся, милая девочка. Зачем так сердиться и нервничать? Это вредно ребенку. Ты думаешь, он ничего не чувствует? Ничего подобного. Он уже все чувствует, и то, что ты сердишься, и то, что ты радуешься. Может быть, и наш с тобой разговор слушает и понимает.
Ты говоришь, что не хочешь рожать. Но это все равно, что убить человека, девочка. Хорошенько подумай. У меня три такие же, как ты, дочки. Одна никак не может родить. Я извелась вся. Зачем же быть женщиной в этом мире, если не родить ребенка? Она училась за границей, там забеременела от одного иностранца, пошла в больницу и избавилась от плода. Нам ничего не сказала, конечно, все скрыла. И что ты думаешь? Теперь не может забеременеть. Я всю свою жизнь работаю гинекологом. Мои ученики есть везде, в аймаках, в городе. Спроси у людей. Все скажут, что я неплохой специалист. Но даже я не могу придумать, как сделать так, чтобы моя старшая дочь родила. Думаю об этом и днем и ночью. Девочка моя, ты подумай, прежде чем идти на это.
- Как же я смогу носить ребенка от нелюбимого? Даже от ненавистного? Скажите, как? - У Отгон полились слезы. Врач посмотрела на нее с жалостью, вытерла ладонью щеки.
- Не плачь, девочка моя. Если бы слезами можно было помочь, то у людей и проблем бы не было. Человечество, и мы, монголы, поплакали не мало. Жизнь - запутанная штука. Чтобы справиться с ней, нужно идти прямо, а не ползти на коленях.
Отгон хотелось многое рассказать врачу, но в двери все время заглядывали люди. Это были девушки и женщины, которые, как и она, торопились показаться врачу, поделиться с ней своим счастьем или страданием. Поэтому Отгон вытерла слезы и быстро вышла. Еще раз с этим врачом говорить и не стоит, - поняла Отгон. Она решила пойти к другому врачу, рассказать все, как есть, и попросить помочь. Но она не знала, куда идти. Перед глазами стояла врач, которая указывала на ее живот и говорила: «Ты думаешь, он ничего не чувствует? Ничего подобного. Он все чувствует, и то, что ты сердишься, и то, что радуешься. Может быть, и наш с тобой разговор слушает и понимает. Ты говоришь, что не хочешь рожать, но это все равно, что убить человека, девочка. Хорошенько подумай». - «Не хочу думать, не буду!» - решала она, но все равно думала и думала.
И тогда Отгон вспомнила об одной своей землячке. Ее считали то ли колдуньей, то ли знахаркой, но не было ничего, что было бы ей неподвластно. Умела все, только надо ей дать хорошо. Могла вытравить плод. Могла и принять роды. Гадала. Предсказывала судьбу. Надо - насылала проклятье. А то и наоборот, возносила благое пожелание. Люди ее почитали, но и боялись очень. Вот только Отгон не видела ее несколько лет. По слухам, она переехала в столицу, живет одна с приемным сыном. Где-то в районе «Пятисот юрт».
Отгон твердо решила найти ее и встретиться. Вот кто ей поможет. Больше уже никто. Искала ее целую неделю. Наконец, нашла. Знахарке было за семьдесят, Отгон ее не видела около десяти лет. Она плохо видела, зубов почти не было. Еще и слышала плохо. Чтобы ей что-то втолковать, нужно было кричать. Жила бедно, даже не верилось, что в свое время она купалась в деньгах и добре. Отгон объяснила, кто она такая, откуда, кто родители. Женщина сказала, что почти не гадает. Ее приемный сын связался с дурными людьми, стал пить и играть в карты. Все спустил, все вытряхнул. «Моему сыну злой демон в ухо насвистел. Не то он бы не испортился. Много лет тому назад один парнишка хубсугульский все просил-просил, я и пошла у него на поводу - наслала проклятие на одного человека. Не знала, что тот - потомок одного страшного шамана. Вот несчастье вернулось, мне на голову и пало. Меня осилить не смог, так на сына моего набросился, приучил к водке, глаза ему пестрыми картами залепил. Вот так и сбросил меня в пропасть, заставил пить пустой чай без молока», рассказывала она.
Раньше у нее была пятистенная юрта с многослойными перевязями, большой хашан. Однажды приходит домой, а юрту разобрали и увезли, в хашане другая семья поселилась. Сын в карты проиграл. Женщина пришла в ярость, набрала пригоршню земли и бросила в новоселов. У них через месяц мать и ослепла. Они испугались, отдали женщине лишнюю маленькую четырехстенку, хашан продали и уехали подальше от греха. Из-за этого случая люди стали срывать зло на сыне, он обиделся на мать и ушел, куда глаза глядят. Остынет и придет, думала женщина и ждала его. Месяц прошел. Второй, третий. Его нет. Стала искать, никто ничего не знает. Кто-то сказал, будто он собирался поехать в Эрэн за товаром. Она кинула свои гадательные кубики. Они все могут показать - даже поджарилось мясо или нет. Кубики показали, что это проклятие хубсугульского шамана пало на ее сына. Он теперь далеко, так что скоро не появится. Так она при жизни лишилась сына. Старуха опустила руки, гадать перестала, всех просителей гнала из дому. Да и ее колдовская сила исчезла.
Услышав эту историю, Отгон совсем пала духом. Куда не пойдет - везде, как стена. Она расплакалась и рассказала старухе всю свою историю. Гадалка слушала ее, подставив ухо. В конце сказала:
- Мы с тобой два сапога пара. В прошлых жизнях, видать, много грешили, вот теперь и пришло время отвечать. Она бросила кубики, которые давно уж и не вытаскивала из мешочка. Закрыв глаза, долго сидела в задумчивости. Отгон было не по себе. Наконец, старуха вздохнула, бросила кубики снова и покачала головой:
- Врач тебе сказала правильно. Этого ребенка надо рожать. Если избавишься от него, последствия будут нехорошими.
Старуха стала читать молитвы. Отгон посмотрела на нее внимательно и заплакала:
- Как же я смогу смотреть людям в глаза? Как я вернусь домой? Что скажу родным?
Старуха молчала. Отгон подумала, что та ее не слышит, и прокричала в ухо:
- Тетушка, помогите мне. Только вы можете мне помочь.
Сняв с пальца свое единственное золотое кольцо, она вложила его в руку старухи. Старуха вздрогнула и протянула кольцо обратно.
- Мне теперь ничего не нужно. Я в этой жизни много имела. А сейчас у меня впереди жизни на пару лет, как у старой овцы. Я людям добро делала. Но и зла принесла немало. Теперь хочу оставшиеся денечки посвятить тому, чтобы творить благодетель и замаливать грехи.
Отгон ничего не понимала. Дрожащим голосом спросила:
- Что же мне делать? Скажите мне!
Старуха, перебирая четки, ответила задумчиво:
- Я знаю твоих отца с матерью. Хорошие люди, из хороших семей, добрые. Если ты стыдишься возвращаться к ним, если тебе не противна моя юрта, живи здесь вместе со мной. Старый орел стремится к своим горам, старый человек идет к своим близким. Я теперь все вспоминаю наши родные места, своих младших братьев. Приемный сыночек-то мой, бросил меня совсем.
В горле ее послышались слезы.
Так Отгон стала жить со старухой, ухаживать за ней вместо сына. Родила ребенка. Когда ему исполнилось два года, пошла работать. Сын был вылитый Безухий Бадарч. «Похожими рождаются, чтобы было стыдно, - учила Отгон старуха. - Отцовские грехи на сына не переноси. В чем он-то виноват? В конце концов, он-то с тобой один и останется. Вот посмотришь!» У Отгон защемило сердце. Одна боль и печаль, вот что эта за жизнь. И надо жить, смирясь, шагать дальше.
Но Отгон никогда не забывала Яримпила. Все время следила за ним, узнавала где он и что он. Хотела забыть, и не могла.

XLII. ПОД ДОМАШНИМ АРЕСТОМ

Все вокруг вызывало отвращение. Яримпилу казалось, что мир безжалостно растоптал то, что было дорого ему на этом свете, что он любил, во что верил, перед чем преклонялся. Он предложил Отгон начать жизнь сначала. Девушка покачала головой и решительно отказалась:
- Нет, я не смогу. Считай, что Отгон умерла. Это лучше для тебя.
- Что ты говоришь Отгон! Ты ради меня пошла на такое, не пожалела жизни, приняла столько страданий… Теперь я дам тебе счастье. Чего-чего, а денег у меня много. Скажешь, построй мне золотой дворец, построю. Зачем тебе жить в этой развалюхе?
- А старуху куда денем? - Отгон попыталась улыбнуться.
- Как ты захочешь. Хочешь взять с собой, возьмем.
- А сына? Он будет тебе на каждом шагу напоминать Безухого. Он же вылитый Бадарч.
Отгон отодвинулась. Яримпил нахмурил брови, лицо его застыло. Тихо, но очень ясно он произнес:
- Я убью его. Слышишь? Убью! - Он сцепил зубы. Отгон отпрянула. Она смотрела на Яримпила со страхом и недоумением.
- Как это? Что этот младенец сделал тебе плохого?
Яримпил увидев, как она побледнела, взволнованно перебил ее:
- Не младенца! Что ты говоришь? Как ты могла подумать такое? Безухого! Слышишь? Я Безухого убью.
Желваки на щеках у Яримпила ходили ходуном. В глазах горели злоба и желание мести. Незаметно для себя он сжал кулаки.
- Видишь? Яримпилу и Бадарчу не жить на этом свете вместе. Бадарч убил тебя заживо. Теперь ты угрожаешь ему. Этот ребенок будет бередить твою рану каждую минуту. Напоминать о том, что было. Нет, все ушло, и поправить невозможно, - Отгон глубоко вздохнула.
Яримпилу нечего было ей возразить. Помолчав, он спросил:
- А что мне делать, Отгон? Без тебя мне свет не мил. Без тебя жизнь не имеет смысла. Лучше умереть, чем жить так.
Отгон взглянула на него задумчиво.
- Нет, Яримпил, ты не прав. Твоя жизнь не потеряла смысла. Моя - кончена. А твоя - нет. Ради чего ты трудился, не покладая рук? Для того чтобы узнать, сколько даст мятый один тугрик. Так ведь? Ради чего ты попал в тюрьму, провел там столько времени и потерял свои лучшие годы? Как же ты можешь вернуться с полдороги? Ты должен добиться своего. Останавливаться нельзя. Иди вперед. Не отступай. Я хочу, чтобы ты добился своего. Тогда и в моей темной жизни зажжется маленький огонек. Я буду до последнего вздоха молиться Бурхану о том, чтобы исполнились твои мечты.
Отгон плакала. Яримпилу снова нечего было ей ответить. Отгон говорила правду. Всем ноющим сердцем, всеми жилками тела он ощутил, какого верного и умного друга потерял. Прав был Ло.Нямжав-гуай, когда говорил, что жизнь - жестокая штука. Некоторые перед ней склоняют головы, смиряются, другие восстают и борются. Яримпил не хотел быть в числе тех, кто мирится. Значит, оставалось бороться. Третьего не дано. Отгон - милая девушка, верная подруга его юности, первая чистая любовь - Отгон тоже толкала его ко второму пути. Конец его не виден. Сколько придется преодолеть перевалов, сколько раз упасть и подняться, заранее сказать трудно. Но одно Яримпил понимал точно. Без денег он ничего не сделает. Всем своим существом он чувствовал, что без денег он не сможет и отомстить. Да, нет у него другого пути, кроме как идти вперед. С полдороги возвращаться нельзя. Останавливаться нельзя. Эти слова Отгон звучали у него в ушах. На этом пути ему нужны еще и авторитет, доброе имя, научные звания - это он тоже осознавал.
Целую неделю Яримпил был сам не свой. Но потом взял себя в руки, сжал зубы и окунулся в работу. Он чувствовал, что в работе постепенно утихает его боль. Близился приезд господина Янагисова из Японии и господина Вана из Гонконга. Надо было заказать хорошую гостиницу, подготовить машины, переделать много разных дел. Так что работы хватало. Он два раза съездил в долину Онона и Селенги, проверяя выбранное здание. Там подружился с местным рыбаком. Они нашли укромную, скрытую от людских глаз излучину реки, где ловились отличные таймени. От того, насколько он сможет заинтересовать гостей, привлечь к себе, во многом зависело его будущее. Это было ясно, как день.
Торговля, особенно челночная, какое-то время дававшая прибыли и бывшая источником доходов, скоро отойдет. Будущего у нее нет. Поэтому нужно производство, которое работало бы непрерывно все четыре времени года. Возможно, развитие Монголии и связано с шерстью, пухом и другими видами сырья, но Яримпил решил начать совершенно иное дело, такое, которое никому и в голову не придет.
Об этом они на словах уже договорились в Гонконге. Теперь Яримпил лишь тихо молился в душе. Лишь бы никто не додумался, что производство бульона из ливера и паштета из семенников животных может быть выгодным, лишь бы никто не опередил его. О возможности бизнеса с верблюжьими копытами кое-кто в последнее время стал, кажется, догадываться. В мыслях все время крутился рассказ охотника Гомбо о волшебных свойствах некоторых органов халхаских темных оленей. Яримпил организовал работу по сбору оленьих рогов, валяющихся в лесах Батхан-Хайрхана, за что обещал сборщикам хорошее вознаграждение. Недавно он съездил в родные места, дощатый домик был уже почти полон. Отлично. Если будет время, надо отвезти туда гостей на два-три дня, чтобы отдохнули.
В промежутке между поездками он зашел в университет и встретился с преподавателями. Заведующий кафедрой сказал, что его дипломная работа многих заинтересовала. Надо продолжать работу и сделать хороший научный труд. Яримпил ответил, что думал об этом и раньше. Жаль, времени нет. Не успеешь оглянуться, как неделя, месяц прошли.
Когда он выходил от заведующего кафедрой, его как током ударило. А где учитель Аюрзана? Слышал, что зиму он провел в долине Увгунтийн. Там он еще или нет? Ему очень надо увидеть учителя. Сказано, сделано. Поехали! Однако исходив район вдоль и поперек, он не нашел Аюрзану. Может быть, съездить к нему домой? Не успел он повернуться, как увидел в конце улицы своего учителя, который шел, шатаясь из стороны в сторону. Аюрзана был сильно пьян. Одет в какие-то лохмотья. Лицо почернело, все в глубоких морщинах. Завидев Яримпила, обрадовался, как ребенок. Руки затряслись. Разволновался так, что не мог сказать ни слова. Наконец, хрипло произнес:
- Ста граммов не найдется? Умираю.
Яримпил ни звука не проронил в ответ. Аюрзана жалко взглянул на него и стал пьяно бормотать:
- Наш Яримпил - сильный парень. Твой старый учитель гордится тобой. Понятно?
Он хотел улыбнуться, но лицо не подчинилось ему. От него дурно пахло.
- У меня нет денег для уличных пьянчуг, - Яримпил брезгливо плюнул на землю, отвернулся и пошел прочь. Учитель удивленно поднял глаза на ученика и, как собачонка, побежал следом.
- Яримпил, сынок, ты пойми старика. Конечно, я виноват. Но… - он икнул. В груди у него забулькало, захрипело, как у кота. Яримпил, не оглядываясь, зашагал быстрее. Аюрзана, жалко сгорбившись, переходя с шагу на бег, зашептал:
- Ну, сто граммов только, сынок… Если денег нет, можно и пятьдесят. Учитель не обидится.
Яримпил остановился.
- Деньги без пота не достаются. Вы же сами так учили. Учили? Или нет? Можно и туалеты копать, но деньги нужно зарабатывать. А на заработанные деньги, хочешь, пей, хочешь, яблоки ешь.
Учитель Аюрзана, свесив голову, послушно сказал:
- Это правильно. Твоя правда. Только никто меня на работу-то не берет.
- Я возьму вас на работу. Пошли! - Яримпил выжидательно посмотрел на учителя. Аюрзана взглянул на ученика недоверчиво и рассеянно.
- Сначала сто грамм бы…- Яримпил сделал вид, что задумался, но потом решительно сказал:
- Никаких ста грамм. Только зарабатывать, потом и кровью! У меня нет ни одного лишнего тугрика, чтобы я вам его просто так подарил. Понятно? - И он зашагал дальше.
Аюрзана остановился, как вкопанный, спросил с сомнением:
- И какую работу ты мне собираешься дать?
Яримпил ускорил шаги. Не оглядываясь, сказал:
- Бумажную. Будете хорошо работать, каждый день будете получать по бутылке водки высшего качества. Но пить будете умеренно.
Аюрзана облизнулся и сглотнул слюну.
- Ну, давай, попробую.
Яримпил посадил учителя в машину. Сначала отвез его в баню, где тщательно вымыл. Пока тот мылся, попросил привезти новую одежду. Старую сжег.
После этого он привез учителя на свою работу. Освободил маленькую комнату, где еле-еле помещался один человек. Поставил там раскладушку, стол, стул. Затем накормил учителя досыта. Налил сто грамм водки «Болор» . На лице учителя Аюрзаны выступил пот, все тело расслабилось и обмякло. Жилы набухли, лицо просветлело, налилось краской. Но Яримпил больше не дал ни капли. Только поставил рядом полный чайник холодного чая.
Затем он рассказал учителю о теме, которую собирался защищать. На стол свалил книги. Положил толстую пачку бумаги, сверху - китайскую ручку с золотым пером, полный пузырек чернил. Затем запер двери снаружи. Замок щелкнул.
- Если нужно будет сходить в туалет или еще что-нибудь, стучите.
Охраннику строго приказал открывать двери только самому и никого без разрешения Яримпила к учителю не пускать. Никто и не посмел бы ослушаться приказа хозяина. Даже Ло.Нямжав-гуай не стал пытаться встретиться с учителем Аюрзаной.
Учитель Аюрзана, оставшись один, оглянулся с недоумением. Стопка книг, бумага, ручка, все это было так знакомо, так близко. Но мысли в голове путались, куда-то улетали, вырывались. Он не мог их поймать, усмирить. Они были, точно борец, выскальзывающий из хватки. Как было славно жить в долине Увгунтийн! Свобода! Еще утром у него было это счастье. Но не успел и глазом моргнуть, как оказался в черной тюремной юрте. От этих мыслей он впал в уныние. Заколотил в двери. Очень нескоро послышались чьи-то шаги.
- Чего надо? - спросил недовольный голос.
- Хочу в туалет, - ответил Аюрзана, сам не зная, что ему на самом деле надо.
- А чего сразу не пошел, старый черт? - Недовольный подошел к двери и сунул ключ в замок.
Двери открылись, на пороге стоял бородатый, мускулистый парень, на плече у него висела боевая винтовка. Аюрзана взглянул на него, но тот так зыркнул, что старик быстро отвернулся и засеменил в туалет. Мускулистый парень ни на шаг от него не отставал. Как тень.
Аюрзана зашел в туалет и постарался что-то из себя извлечь. Покряхтев и пустив тонкую струйку, стал застегиваться. Когда Аюрзана вышел из туалета, бородатый взглянул на него, как собака на кошку.
- Ты что, думаешь, я совсем болван? Еще раз обманешь, вырублю.
Он замахнулся. Аюрзана отпрянул и быстро зашагал в свою комнату. С него лился пот. «Этот громила может и ударить», - подумал он. Сердце колотилось. Но на пороге своей комнаты он не выдержал.
- Слушай, парень, неужели человек человеку не поможет? Мне всего сто грамм нужно. Я тебе потом отплачу вдвойне. Яримпил сказал, что даст мне денег. Я делаю очень серьезную работу, я - важная птица. Ты, может, и не знаешь, но…
Аюрзана не договорил. Бородатый посмотрел на него со злобой, как тигр, готовый к прыжку. Руки парня незаметно сложились в кулаки. Аюрзана понял, что проку не будет. Послушно зашел в комнату и закрыл ее сам. Снаружи послышался скрежет ключа. Бородатый запер двери.
Аюрзана огорченно вздохнул. Взял чайник и выпил немного из носика. Ощутил холодок в животе, показалось, что немного утолил жажду. Снова кинул взгляд на стол, книги, бумагу. Набрался смелости и тихо сел на стул.
От желтых растрепанных страниц шел знакомый запах. Ручка и бумага, которые он давно не брал в руки, показались родными.

No comments: