Friday, March 14, 2008

XXXV. ВМЕСТЕ И В ГОРЕ И В РАДОСТИ & XXXVI. МОНГОЛЬСКИЕ ОЛЕНИ

XXXV. ВМЕСТЕ И В ГОРЕ И В РАДОСТИ

Работа у Яримпила кипела. Он спал по шесть часов в сутки, не больше. В голове все время вертелось - что делать с найденными ценностями? Это были не только бурханы. В сундуке лежали литавры, барабаны, длинные духовые инструменты, несколько редких манускриптов. Яримпил все разобрал и хорошенько спрятал. У него и в мыслях не было сдать клад государству. Но и торопиться продавать не имело смысла. История с Белой Дара-эхэ осталась у него в памяти навеки.
Яримпилу катастрофически не хватало ни сил ни времени. Нужно было повсюду мотаться и покупать товары, следить за работой магазина «Сухэс», за производством костной муки и так далее. Он продолжал вывозить металлолом в соседнюю страну, ему приходилось много бегать по разным учреждениям, а то и выезжать на несколько дней за границу. В такие дни он не мог никого оставить вместо себя и волновался за работу страшно.
В стране начиналась безработица, и нанять людей было не трудно. Но Яримпил не умел быстро распознавать человека, не знал, кому что можно доверить. Он старался со всеми быть приветливым, будить в каждом желание работать, но до исполнения этих намерений было далеко. Не хотел никого ругать, учить, критиковать, мечтал добиваться хорошей работы только похвалой и поддержкой, но не раз ему приходилось терять терпение. Был такой случай. По результатам года решил наградить работников денежными премиями. По льготной цене приобрел японские телевизоры, и предложил их людям. Вдруг выяснилось, что начальник производства на фабрике костной муки, которому он доверял, подделал документы о поставках и здорово нажился на этом. Яримпил тут же выгнал его с работы и передал дело в суд. А тот вместо того, чтобы признать свою вину и попросить прощения, возмутился:
- Я на тебя, буржуй проклятый, корячиться не буду! Если уж трудиться, то на государство!
«У людей остались старые представления, которые были и при социализме. Не понимают, что Монголия уже давно шагнула в капитализм. Главное, и понимать не хотят. Работу на кого-то расценивают как эксплуатацию», - уныло думал Яримпил.
Он всех ласково называл «друзьями», «милыми», «сынками», знал по имени каждого, был в курсе житейских проблем своих работников, понимал, что они хотят в этой жизни, и все-таки часто чувствовал, что от него стараются держаться подальше, называют «буржуем проклятым», не верят и опасаются. Кто-то вообще пустил слух, что, мол, их хозяин был вором, сидел в тюрьме, вышел, служил, как собака вонючим демократам, заработал на этом деньги, вот теперь и богатеет. Это было так неожиданно и обидно! Когда он услышал это, в сердце будто нож вонзился. Яримпила затрясло, но он взял себя в руки - не хотелось тратить время на обдумывание всякой гадости.
Он хорошо понимал, что ему не хватает верного помощника, сподвижника, так называемой правой руки. Присматривался к тем, кто работал у него, но среди них такого не было. Все были исполнители. Хорошие, плохие, но исполнители. Если бы была с ним рядом Отгон, как бы она помогла! Она такая старательная. Яримпил понимал, что он ее должник на всю оставшуюся жизнь. От этих мыслей его охватывала печаль. Где она? Не может же она провалиться сквозь землю. А Яримпил перестал ее искать так же настойчиво, как раньше. Неужели, он стал хуже?
Нет, печаль и разочарование вредны предпринимателю. Эти чувства хороши лишь неработающему. Яримпил пытался настроить себя на жесткий житейский лад. Однажды после таких раздумий он, рассердившись, схватил шапку и выбежал на улицу. Надо было зайти в Университет и встретиться с секретарем декана. Кроме того, заехать в депо и проверить, освободились ли грузовые вагоны. В голове крутилось разное. Он много времени теряет на разъезды. Кому нужно бегать, как босяк, только чтобы людям не мозолить глаза своим состоянием? Пусть болтают, что хотят! Сегодня, самое позднее - завтра, надо обзавестись колесами! Разве бывают миллионеры, не имеющие и велосипеда? Его мысли прервал знакомый голос:
- Яримпил!
Это был Ло.Нямжав-гуай.
- Здравствуйте! Как поживаете? Как весну проводите? - Яримпил радостно протянул старику руку.
- Весна отличная. Живем хорошо. А как твои дела? Такого молодца о здоровье спрашивать, наверное, не надо? Ты почему к нам не заглядываешь? Много работы?
- Очень много. Конца и края не видно. Времени свободного совсем нет. Весь день бегаю по делам, а вечером сижу на занятиях.
- Правильно! Ты, значит, пошел учиться? Ну и как? Молодец, что успеваешь и тут и там. Учиться надо пока молод. Когда состаришься, будет поздно.
- Пошел на заочный, на политику и экономику. Не успеваю с заданиями совсем!
- Не может быть! У тебя все получится!
- Хочу, чтобы получилось. Стараюсь. А вы что делаете? Никуда не ездили? Все заседаете? Вы в этом году что-то многовато заседали.
- Это точно. Целый год в Доме правительства провели. Сессия прошла, отдыхаем. Наша работа закончена. Главное мы сделали. Через месяц передам дела. А ты что поделываешь, Яримпил? Расскажи, если не торопишься.
- Я от политики отошел. Торгую помаленьку. Этой весной здорово погорел - вывез доски и по нулям. Гад один обманул меня, наобещав с три короба. Этот внутренний монгол ни на шаг от меня не отходил, куда бы я ни шел. Я ему поверил и ввез десять вагонов досок. А он не заплатил. Да еще оболгал меня. Таможенники в Эрэне встали на его сторону, меня смешали с грязью. Хорошо, что живым вышел. С жуликами нельзя никакого дела иметь. Перед тем, как вступать с кем-то в переговоры, надо изучить его со всех сторон, убедиться в честности, а потом уж… Иначе проглотят и не поперхнутся. Я теперь от внутренних монголов держусь подальше. Китайцы, и то лучше. Теперь надо покрыть расходы, целыми днями бегаю с вывозом металлолома.
- Ты смотри! Значит, одно ранение ты уже получил! Бывает. Но много не надо. Магазин открыл?
- Открыл. Еще небольшой цех организовал. Как будет время, приходите, посмотрите.
- Зайду. Чего, чего, а свободного времени у меня теперь будет много. Впереди светят годы за домино и картами с ровесниками.
- Нямжав-гуай, а вы идите ко мне работать. Как было бы здорово! Я ищу человека на место заместителя, и никак не могу найти. А вы всех знаете, все умеете. Что там производство, вы страной руководили! Вам только пальцем шевельнуть, все забегают.
- Нет, ты посмотри! Уже окрутил старика! Яримпил, ты стал настоящим бизнесменом. Умеешь найти подход к человеку.
- Вот и нет. Как раз в этом я не силен. Ведь никогда никем не руководил, десятка человек в подчинении не имел. А сейчас взял несколько работников и не знаю, что делать - то то, то это. Вроде, хорошо им плачу. Но не все деньги решают. Работать с людьми - дело трудное. Я читаю разные книги, учусь этому, но в жизни все иначе. Здесь я много теряю.
- Ну, это понятно. Так бывает. Но ты научишься. Жизнь стукнет пару раз, а потом все само собой придет в норму. В один прекрасный день будешь опытным руководителем, как будто всю жизнь только и делал, что начальствовал.
- Мыслей, задумок очень много, Нямжав-гуай. Сидеть на одном месте, как гвоздем прибитый, нельзя. А куда ни двинешься, тылы открыты! У меня нет ни братьев, ни родственников, вы ведь знаете. Вы - самый близкий человек. Учитель Аюрзана стал пить и пропал куда-то. По слухам совсем опустился. А Отгон я до сих пор не нашел.
Яримпил тяжело вздохнул. Ло.Нямжав-гуай пристально посмотрел на Яримпила, потом серьезно спросил:
- Ты просишь меня стать твоим помощником, значит, ты по-настоящему мне доверяешь?
- Конечно, доверяю, Нямжав-гуай. Если вы станете работать со мной, если поддержите меня и мои начинания, я смогу, ох, как много сделать! Я об этом мечтаю, во сне вижу! - Яримпил обрадовался, как ребенок.
- Есть несколько мест, куда меня приглашают консультантом. Я отказываюсь, мол, стар. Да и жена не разрешает, говорит, пора о здоровье позаботиться.
- Это правильно. Я понимаю. Если вы согласитесь, другое дело, а настаивать я не буду. У меня и права такого нет.
- Да что я, не понимаю, что ли? Я подумаю. Тебе я не должен бы отказывать. Посоветуюсь со старухой, послушаю, что скажет. Тогда ответ дам.
- Отлично, Нямжав-гуай. А может, мне самому попросить тетушку Пагамжав?
- Не надо. Я сам поговорю. И тебя я зря за нос водить не стану. Сразу скажу, да или нет. Не задержу.
Старик записал домашний телефон Яримпила, пожал ему руку и ушел.
Яримпил смотрел ему вслед, пока тот не скрылся. «Почему я до сих пор не подумал о Ло-Нямжав-гуае? Ведь говорят - чем искать у других, поройся у себя в сундуке. Человек-все таки - слепое животное, золота не видит под своими ногами! Кому, кроме старика, я могу довериться? Кто мне искренне поможет? Если бы учитель Аюрзана не спился, вот чья голова пригодилась бы! Но тут уж ничего не поделаешь…»
Той ночью сон не шел к Яримпилу. Что скажет Нямжав-гуай? Что делать, если не согласится? Кого и где еще искать?
Яримпил и раньше много раз ждал решения партнеров. Но никогда он не ожидал ответа с таким нетерпением. Вспомнил, что ему предстоит разговор с известным коммерсантом из Гонконга. У того были знаменитые гостиницы, рестораны, рыбное хозяйство. По специальности - повар высокого класса. Может быть, именно из-за этого они сошлись довольно близко. Яримпил рассказал ему, как однажды вывез в Эрэн белые степные грибы. Господин Ван - так звали гонконгца - заинтересовался этим чрезвычайно и предложил сотрудничать в этой области, а кроме того, в организации туризма в Монголии.
Яримпил и господин Ван договорились, что Яримпил подготовит конкретные предложения к сотрудничеству, а господин Ван ознакомится с ними и приедет в Монголию, чтобы на месте посмотреть, что к чему. Приближался намеченный день.
Яримпил и так и этак обдумывал разные проекты, голова пухла от мыслей, как и чем можно привлечь иностранных туристов. В Гонконге и Сингапуре он повидал разное. В ресторане у господина Вана чего только не было - всевозможные заморские закуски, изысканные горячие блюда. Своими глазами видел, как посередине стола на месте главного экзотического и самого роскошного блюда красовалась верблюжья нога, которые в Монголии валялись в степи, как мусор. Подумать было над чем.
Когда утром зазвонил телефон, Яримпил выскочил из постели и бросился к трубке. Говорил Ло.Нямжав-гуай.
- Яримпил, зайди к нам. Нужно поговорить. Посидим втроем вместе с моей старухой, поговорим и решим, как быть. Старуха сомневается, что я могу чем-то быть тебе полезен.
Яримпил быстро оделся, схватил первое попавшееся такси и поехал к Ло.Нямжав-гуаю. Звонок так и не был отремонтирован. Он постучал в дверь. Раздались легкие шаги, и дверь отворилась. На пороге стояла молодая красивая девушка, как с картинки. Маленький нос, черные яркие глаза. На ней была тонкая блузка в цветочек, поверх наброшена зеленая кофта. На первый взгляд она была года на два старше Яримпила. Но одевалась и причесывалась, как юная девушка.
«Я что, обознался? Не в ту дверь постучал?» - подумал Яримпил и, посмотрев прямо в лицо девушке, спросил с сомнением:
- Это квартира Ло.Нямжав-гуая?
Девушка насмешливо улыбнулась, моргнула пушистыми ресницами.
- Его, его. Отец ждет вас. Заходите, - она показала на дверь в гостиную.
Яримпил снова незаметно бросил на нее взгляд. «А-а, это же его дочь. И правда, похожа на Пагамжав-гуай. Жена Нямжав-гуая в молодости, видно, была красавицей». Раньше, когда заходил к ним, так получалось, что он ни разу не видел их дочери.
Ло.Нямжав-гуай сидел в накинутом на плечи коричневом дэли и с тарелки, стоявшей перед ним, ножом отрезал большие куски мяса. Увидев Яримпила, приветливо пригласил:
- Садись! Давай-ка закусим сначала! - И обращаясь к жене, весело крикнул: - Пагамжав! Гость пришел.
Жена ответила из кухни:
- Сейчас, сейчас! Иду! - Она внесла большую фаянсовую чашу с дымящимся мясом.
- Ну что, ели мы с тобой в тюрьме жирное мясо вот так - развалясь? Пили чай с молоком? Не помнишь? Да, будем живы, не помрем. Человек семь раз падает, да восемь раз поднимается! - Ло.Нямжав-гуай улыбался.
Яримпил в чашку с чаем, налитую Пагамжав-гуай, положил отрезанные с жирного ребрышка куски мяса и с удовольствием стал есть. В это время открылась дверь, и в комнату вошла их дочь, держа в руках блюдо, полное только что снятых с пара боз. Она поставила блюдо на стол. Пагамжав-гуай открыла бутылку водки. Ло.Нямжав-гуай указал на нее глазами и хитро сказал:
- Итак, начнем наш разговор основательно, как положено серьезным людям, приступающим к большому делу.
Он разлил водку по рюмкам и чокнулся. Яримпил, чокаясь с девушкой, встретился с ней глазами, застеснялся и закашлялся.
- Вы же не знакомы! - Ло.Нямжав-гуай взглянул на них. - Наша дочь Цэцэгма. Девчонка с характером, поздний и единственный ребенок. Учительствует в десятилетке. Из-за меня всякое повидала. Одно время оставалась без работы. Ну что теперь делать? Не сменишь же родного отца! - Он громко засмеялся. Цэцэгма ничуть не смутилась:
- Мне кажется, будто мы с Яримпилом знакомы. Вы же о нем днем и ночью говорите. Я уже стала сомневаться, кто из нас - ваш ребенок. - Ее веселый и искренний смех был приятен Яримпилу. «Как хорошо она смеется», - подумал он.
Между тем, Ло.Нямжав-гуай вытер руки полотенцем и посмотрел на Яримпила:
- Ну что, поговорим?
Цэцэгма встала и ушла в другую комнату. Пагамжав-гуай тоже поднялась посмотреть, вскипел ли чай.
- Ну что, вы согласны?
Нетерпение Яримпила было написано у него на лице. Ло.Нямжав-гуай улыбнулся во весь рот.
- Да вот думаю - конечно, я старый, но ведь еще живой. Может, попробовать? Ты старухе моей скажи. А то она боится, что я буду помехой в вашем молодом деле. Но у меня есть условие. Если я скажу: все, мои силы кончились, я ухожу, ты препятствовать не станешь, а отпустишь меня сразу.
- Конечно, конечно, - согласно закивал Яримпил.
- Что я должен буду делать в начале? За что отвечать? Где работать? Или у меня не будет места, и я буду бегать туда-сюда?
- Нямжав-гуай! Вы будете участвовать во всех делах. Заместитель, одним словом. Каждый день проверять магазин «Сухэс» и производство костной муки. Проверять, контролировать - без этого нельзя. А я никак не успеваю. Комнат, кабинетов у нас не много, Нямжав-гуай. Машины, кроме грузового пикапчика, нет. Трудностей тьма. Но все это временно. Надо много сделать - расширить производство, поменять мебель и помещение, купить машины.
Мне скоро лететь в Гонконг, до этого нужно многое успеть. В Гонконге пробуду несколько дней. Если вы останетесь, я буду спокоен.
- Ну что же, понятно. Пойдем прямо сейчас, познакомлюсь с делами. Видно, нам с тобой быть вместе не только в горе, но и в радости. Так написано судьбой!
Старик встал.

XXXVI. МОНГОЛЬСКИЕ ОЛЕНИ

По случаю начала работы Ло.Нямжав-гуая Яримпил купил крупного, жирного барана. Попросил по знакомству из опытного стада Института животноводства, откормленного для научных исследований. Сам разделал тушу, отложил печень, сердце, почки, легкие, селезенку, остальное мясо кусками сварил в большом котле. Весной монгольские семьи обычно едят не много мяса, поэтому подчиненные Яримпила с удовольствием уплетали жирную баранину.
Яримпил представил Ло.Нямжав-гуая. Рассказал, что текущая работа будет находиться в ведении замдиректора, попросил его слушаться и выполнять поручения, как положено. В его отсутствии Ло.Нямжав-гуай будет полноправным руководителем.
Рабочие были рады этому неожиданному назначению. Многие хорошо знали Ло.Нямжав-гуая, а кто не знал, тот слышал о нем. Было известно, что он занимал высокий пост в государственном аппарате, руководил министерством. Раз он пришел к ним в фирму на место заместителя директора, значит, их хозяин - влиятельный человек. Так думали все. Яримпила зауважали еще больше. Люди с готовностью подчинялись Ло.Нямжав-гуаю. Они слышали, что он пострадал, сидел в тюрьме, потом был депутатом Великого Народного Хурала и участвовал в подготовке новой Конституции. Его имя было у всех на устах с самого начала демократической революции.
Новый замдиректора знал множество людей. Куда бы он ни пришел, везде раздавался уважительный шепот: «Это Нямжав-гуай!» Работа сразу пошла легко.
Печень, сердце, почки, легкие и селезенку барана, купленного по случаю выхода Ло.Нямжав-гуая на работу, Яримпил отнес в Институт химии АН. Он попросил сделать точный химический анализ принесенных органов. Лаборантки, никогда прежде не получавшие такого заказа, удивились, словно перед ними явился рогатый заяц. Но Яримпил предвидел такую реакцию. Он подарил девушкам - кому духи, кому кошелечек, и те без разговоров принялись за анализы. Кроме этого, он попросил специалиста из Института животноводства, который защитил диссертацию по овцеводству и его продуктивности, составить справку об особенностях монгольской овцы и о витаминах, содержащихся в ее внутренностях. Из этой справки он с удивлением узнал, что растения монгольских степей, пустынных гобийских просторов, хангайских гор, алтайского высокогорья содержат множество полезных веществ, которые проникают в кровь и мясо питающегося ими скота и делают мясо особенно вкусным и полезным. Яримпил отослал эту справку профессиональным переводчикам, чтобы те перевели результаты анализов на английский, русский, китайский и японский языки.
Но на этом Яримпил не успокоился. Он поехал в Центральный аймак и там некоторое время провел с местными скотоводами - вместе с ними кастрировал баранов и козлов, после работы варил изъятые части в похлебке с пшеном и с наслаждением их ел. На его родине весной араты тоже варили в больших котлах обрезки кастрированных баранов, которые потом с удовольствием ели - и дети, и взрослые. Кроме этого он засушил некоторые обрезки, объяснив работавшим вместе с ним, что отвезет их в научную лабораторию на анализы.
Затем, сговорившись с одним охотником, он пошел поохотиться в горы Батхана. Они застрелили оленя. Оленьи семенники он тоже тщательно обработал и сохранил.
- Парень, смотри только не перепутай с бараньими, господи помилуй, - пошутил охотник.
- Не перепутаю! Ученые в таких делах аккуратные, они ставят специальные метки и хранят под контролем, - ответил Яримпил и, помолчав, спросил: - Говорят, у оленей есть какой-то специальный «прикус». Что это такое? Расскажите, а?
От костра, зажженного охотником, вились незаметные синие струйки дыма, мясо только что убитого оленя жарилось, издавая щекочущий нос запах. Правду говорят, счастье мужчины - бескрайние просторы. Было хорошо. Охотник перевернул куски мяса. Вырвал травинку и, сунув в рот, откинулся на спину.
- Это непростая штука. Олень, такое животное… Осенью, когда начинается гон, он зовет свою оленуху так, что скалы рушатся, камни разбиваются. Это он так кричат - готовится к спариванию. От макушки до копыт, как натянутая струна - дрожит, ходуном ходит. Даже если олень спрятался где-то в зарослях, запах его мускуса разносится порывами ветра далеко по склону. А оленуха, почуяв этот запах и услышав призывный рев самца, бежит к нему, как безумная - вымя трепещет, ноги подгибаются, катится, мчится. В такое время даже трава, которую олень жует и выплевывает, как огнем опалена. Он выплевывает ее с пеной, пена валяется клочками везде вокруг. Вот это-то и называют оленьим «прикусом». Если кто по незнанию возьмет и положит в рот, пиши пропало.
Он вытащил травинку изо рта и подозрительно посмотрел на нее. Яримпил засмеялся.
- Думаете, уже взяли «прикус» в рот? И что? Человек может взбеситься?
Охотник прибавил в костер сучьев, собрал вокруг пепел.
- Взбеситься - это самое малое. Говорят, просто сходят с ума. Когда я был мальчишкой, один здешний парень, единственный сын у родителей, пас табун лошадей и случайно сунул в рот такой олений «прикус». Он тут же оставил табун с жеребцом и помчался домой. Его точно ветром несло. Как назло, там ни одной девки не было. У него глаза повылезали из орбит, кровью налились, изо рта и носа белая пена стекает, он все на своем пути бьет, ломает, крушит, орет, вопит. В общем, стал как олень в гоне, прости меня бог Базарвани.
Его отец с матерью сразу поняли, что произошло. Поймали козу, от которой молоко брали, и дали ему. Только так и успокоили, Базарвани помилуй! Тот, кто лизнет олений «прикус», теряет человечье обличье и становится настоящим зверем. Так говорят. Бог с ним, чего об этом болтать! - Охотник взял кусок жареного мяса, подал Яримпилу. Они стали есть. Оленье мясо, приправленное диким луком, было сочным, вкусным.
- Монголы знали об этом в старые времена? Как-нибудь использовали?
- Это с самой древности известно, - гордо ответил охотник. - Ламы в лекарства клали. Потом наши ханы, ноёны много раз подносили оленьи детородные органы маньчжурским императорам, а взамен получали награды, звания, пастбища, шарики на шапки . В «девяти белых» не только же золото да серебро было, но и оленьи яйца, мускус кабарги и другие ценные предметы.
Охотник был болтлив и готов говорить, не останавливаясь.
- Что, и мускус кабарги тоже имеет такое действие?
- Нет, совсем наоборот. Оленья эта самая штука повышает силу мужчины, обостряет его желание. А мускус кабарги помогает женщинам освободиться от плода.
- Ну, тогда эта гадость никому не нужна.
- Не скажи. Вот погляди. Чего ты думаешь, эти сморчки желтые, наши соседи, размножились, как червяки, и теперь не могут в своей яме поместиться? Это они возили-перевозили к себе яйца халхаских оленей! Понятно? Говорят, сегодня каждый четвертый или пятый - китаец. Все-таки их слишком много! Людей много - еды мало, земли мало, это закон природы. Земли мало, значит, лезут уже в чужие пределы.
Сегодня у южных соседей, я слышал, в одной семье - один ребенок. Такой порядок. Больше иметь не разрешает государство. Так теперь там мускус кабарги нужнее нужного. Родила по норме, понюхала мускуса кабарги, и - свободна. Больше детей не будет вообще. Понял?
- Какой умник вам это рассказал?
- Какая тебе разница, какой? Я сам знаю. Хочешь, верь, хочешь, не верь, твое дело.
- Да я пошутил, не сердитесь.
- А чего мне сердиться? Это ты меня впутал в отстрел оленей в заповеднике. Наверное, тоже собираешься везти в Китай. Не забудь только привезти китайскую «монопольку».
- Не забуду. Какую заказываете?
- Ну, эту… Вонючую такую, в круглой фаянсовой бутылке. Не спутаешь. Крышка запечатана. Надо спичку горящую поднести, печать расплавить и открывать. Когда пьешь, будто огонь по горлу, но назавтра голова совсем не болит. Хорошая водяра.
- Я смотрю, вы специалист в этом деле, знаете точно.
- А как же! Разбираемся. В прошлом году мне одна старуха такую привезла. Да, была история… - мужчина засмеялся, как будто его кто-то защекотал. Яримпил не ожидал от него такого веселья. Он заинтересовался.
- Что было то? Расскажите. Интересно ведь.
Охотник снова захохотал, ему ответило эхо в лесу.
- Ну, слушай. У меня есть один земляк, молодой парень. Пишет всякие произведения. Может, ты его и знаешь. Так вот, этот паршивец привез из столицы какую-то старуху, не помню из какой страны, но уже еле-еле живую. Богатая страшно.
С ней всякие слуги, сопровождающие, куда не пойдет, все время с ней, как тени. У нее сандаловая палка, а сидит в красивой повозке, как ханская невеста. Ее четыре здоровых бугая таскают на плечах. Да, чего только человеку видеть не приходится за жизнь! Уж я-то, таежный охотник, не думал, что окажусь в услужении у сумасшедшей старухи.
Из города позвонили в аймак, из аймака в сомон. Меня нашли и чуть ли не силой приволокли к начальству. Приказывают найти и убить в горах Хайрхан самого большого оленя. Отвалила, видать, немало, в черта душу мать! Вот начальники и бегают. А старуха даже двух слов с руководителем нашего сомона сказать не соизволила. Молчит, как немая. Только зеленые глаза сверкают. Сидит, не двигаясь, как труп, честное слово.
От имени миллионерши наш землячок говорит, передает, что она хочет. Сомонные начальники, как собачонки, прыгают вокруг нее, вперед забегают, назад отскакивают. Сильная все-таки штука, эти зеленые бумажки! Дойлуры чертовы! Весь наш сомон заставили бегать.
Я не соглашаюсь, говорю, мол, в заповеднике охотиться запрещено. Те мне отвечают: «Знаем-знаем, не твоего ума дело! Много не болтай, а найди самое хорошее оленье стадо. Но не стреляй. Госпожа сама хочет стрельнуть».
Я своим ушам не верю. Эта старая сушеная вобла, из который весь воздух уже сдулся, сама собирается охотиться? Смотрю, а у нее и, вправду, ружье имеется. Ружье - загляденье! С оптическим прицелом, легкое, удобное. Я бы на такое ружье и жеребца из стада променять не пожалел. Уж очень славное ружьецо! Я за всю жизнь такого не видал.
Старуха его из рук не выпускает. Положит на колени и глаза закроет. Время от времени пальцами, как засохшими корягами, гладит нежно, будто у нее на руках младенец. Это она так его оберегает.
Если оленей нет, глаза не открывает. Не понять - живая или мертвая. Как будто труп, из которого душа отлетела. Смотреть противно.
Вышли мы на первое стадо. Я сказал об этом земляку. Он передал ей. Ну, тут труп наш ожил! Что-то сказала, еле слышно. Вроде как змея прошипела. Сопровождающие забегали, принесли ей подзорную трубу. Ведьма забралась на шеи к своим носильщикам, как бурхан, и через трубу стала осматривать склоны гор Хайрхан - внимательно, каждую горушку оглядывает. Деревья уже пожелтели, листья опадают, вид печальный. Стадо оленей, жирных, набравших силу, пасется спокойно, как на ладони. Вот, думаю, сейчас раздастся выстрел, и предводитель стада, большой темный олень упадет, как подкошенный, взмахнет прекрасными своими рогами. Жаль до ужаса, даже сердце защемило. Олень, когда падает от пули, всегда оберегает рога и валится всем телом. Охотники обычно так не переживают. Почему я разволновался, сам не пойму. Рассердился на себя даже. Наверное, жалко своего было.
В голове еще одна мысль крутится, никак не отпускает. Что государственные люди-то совсем сбрендили? Совсем ничего не видят? Зачем пускать на наши священные горы Хайрхан иностранных старух? Это же грех из грехов! Если бы хоть мужик был, а то полумертвая баба.
Ну, значит, старуха в трубу долго смотрела, даже дыхания не слышно было. Как будто оценивала размер оленьих рогов или считала отростки. Потом покачала головой, недовольно что-то сказала шепотом, кинула трубу на землю и снова глаза закрыла. Вроде как греется старуха на нежарком осеннем солнышке. Сопровождающие снова забегали, переговариваются. Мне землячок переводит, чуть не плача:
- Говорят, что хозяйке не понравилось. Мол, это стадо не нужно. Если бы она знала, то ради этого не полетела через океан, через континенты. Она заплатила нашему государству кучу денег, а ей не показывают лучших оленей. Сердится. Вы уж постарайтесь, поищите еще. Мы заплатим вам, не обидим.
Сомонные начальники тоже запричитали. Я им ничего не сказал. Хотелось бросить все и уйти. Да я же подневольный, куда денусь? Хоть вода и бурлит, а течет в берегах, так и я - пришлось выполнять приказ.
Пошли по всем падям Хайрхана в поисках хорошего стада. Встретили несколько, но старая ведьма опять не шелохнулась. Два дня искал. Думал, хоть бы снег выпал. Или гроза бы случилась, с громом и молниями. Все, какие знал, ругательства прокричал.
А у нас оленей много. Я все стада примерно знал. И знал, что есть в горах Хайрхан один особый зверь. Его называли хозяином Хайрхана. Местные охотники почитали его и не трогали. Когда он выходил на опушку, спутать было невозможно. Как будто солнце всходило. Похож на сильного смелого жеребца с развивающейся гривой, который собирает своих кобылок. Рога - с пятнадцатью отростками - вьются, из носа пар идет, а мчится, как по воздуху, только трава колышется, да камни дрожат. Копыта между небом и землей промелькнут, как мираж, и нет его. Ну, я молюсь - хоть бы он не встретился.
Жизнь все-таки гадкая штука. Верно, говорят, не хочешь встретить человека, три раза встретишь, не хочешь идти через перевал, три раза переходить придется. Вечером на третий день незадолго перед закатом солнца стадо, в котором этот олень был вожаком, само неожиданно вышло на нас. У меня аж ноги свело, и сердце стало. Я закрыл глаза и молюсь про себя: «Мой Хайрхан, прости грехи тяжкие! Три дня я ходил кругами, чтобы не встретить, плутал в дебрях, чтобы не показывать. Нет, как назло, это золотое стадо вышло на нас». Прошу прощения у синего неба, золотой земли, у Батхан-Хайрхана. А в сторону стада даже смотреть боюсь.
Как только вожак вышел, вскинув гордо свои раскидистые рога, у старой дуры глаза на лоб полезли. Зеленые буркалы, которые до этого были, будто неживые, зажглись огнем, забегали. Она заморгала, рот открылся (я только сейчас заметил, что у нее зубы золотые). Искусственные волосы развиваются за спиной, как у черта, который по душу болящего пришел, ноздри дрожат, дыхание прерывается.
Олени, не понимая, что пришла к ним страшная минута, спокойно пасутся и идут к нам навстречу. «Бегите же, бегите! Где твой нюх, старый вожак? Ты же чуешь человека за день пути! Где твой слух, который слышит человека на расстоянии месяца пути? Куда подевался? Господи! Неужели состарился так? Неужели смертный час твой пришел?» Внутри молюсь, прошу, умоляю.
Рядом с оленем пасутся его сыновья. Не хуже отца, величественные, сильные. Но как их рога могут сравниться с отцовскими? А старой ведьме рога-то и нужны. Как подумаю об этом, так и хочется глаза зажмурить, уши заткнуть.
Старуха вскинула свое великолепное ружье, привезенное из-за океана, прицелилась и спустила курок. Показалось, что скалы рухнули, реки вышли из берегов. У меня внутри все почернело. Затаив дыхание, скосил глаза в сторону оленей. Те, тряся задами, убежали за гору. Среди них был и вожак. Что это? Показалось? Я присмотрелся. Ага. Его сын упал, родившийся пять лет назад. Слава богу, его отец, старый вожак, остался жив. Я немного успокоился и вздохнул.
Хромая старуха, богачка хренова, кинула в разные стороны ружье, палку, мигом спрыгнула со своих носилок и помчалась со всех ног к убитому оленю. Я прямо обалдел. Стою, рот открыв от изумления. Оказывается, она может ходить! Зачем тогда строит из себя королеву и поперек закона, данного нам небесами, мочится на головы мужчинам? Фу, гадость!
Старая ведьма кричит что-то, сейчас взлетит от счастья. Все ее приближенные тоже загалдели. Наши начальники туда же. Радуются, сил нет. А переводчик, мой земляк, больше всех веселится.
- Спасибо, дядюшка Гомбо! Огромное спасибо! Мы вас не обидим. Обещаю!
Старухины слуги снимают ее и оленя на фото, на видео. Черт-те что! Будто первый раз за сто лет такое видят.
Наши начальники мне приказывают:
- Сними рога! Только осторожно!
Куда деваться? Я исполняю. Хоть оставили в живых хозяина гор, и то спасибо. Как же не радоваться? То ли старуха промазала, то ли еще какая причина? Только этим рогам до папашиных далеко! Я отнял рога, отдаю старухе. А она что-то своему слуге говорит. Тот сразу мне дает стодолларовую бумажку и коробку с китайской водкой, о которой я говорил давеча. Я, конечно, обрадовался, как не радоваться? Кто даст мне такие деньги за просто так? На эти деньги я своим пацанам сапоги могу купить, еще кое-что. Благодарю старуху. Смотрю, а она не такая уж страшная, просто старая очень, а так везде таких много.
Старуха опять что-то буркнула. Ее прислужник позвал переводчика. Они пошептались, а потом зовут меня. Просят меня отрезать еще и детородный орган оленя. А наши ребята уже давно бутылку открыли, веселятся. Смеются надо мной:
- Поторопись, Гомбо! Быстренько отрежь ей то, что полагается. Она Монгольскому государству достаточно заплатила, пусть берет от оленя, что хочет. Имеет право.
Старуха снова стала полумертвая, черная, сидит, как каменная. Куда только делись ее радость, смех? Прислужники снова ступают тихо. Посадили ее на носилки осторожно, как будто она ваза фарфоровая и может разбиться. Подняли над головами. Всякие блестящие мешки, деревянные короба, все такое у них уже заранее было приготовлено. Я вырвал крепкий орган славного халхаского оленя и положил в эти мешки и короба.
Только тогда понял, что старуха охотилась не за рогами, а за тем, что между ног болтается. Вожака, видать, забраковала, мол, старый. Промазать она не могла. Ей нужен был не папашин орган, а сына - сильный, крепкий, вошедший в расцветную пору. Я снова посмотрел на старуху. Опять она стала похожа на ведьмину душу, на чертовку страшную. Меня затошнило прямо. Я быстренько забежал за кусты, открыл бутылку, которую она подарила, и пару раз хлебнул основательно. Внутри стало тепло, по телу погнало кровь, щеки, уши покраснели. Только тогда мне получшело, не таким страшным показался этот грязный мир. Я посмотрел на синее небо, послушал шум леса и лег на траву.
Старая ведьма собрала своих прислужников и была такова. Наши тоже за ней побежали. Меня никто и не искал больше. Что надо им, взяли, кто не нужен, бросили. Во, какая это волшебная штука, олений орган. Кто ей нашептал, что детородный орган монгольского оленя такой сильный? Не знаю. Наверное, из Пекина ветер донес, не иначе.
Гомбо закончил свой рассказ. Яримпил слушал его, раскрыв рот.
- А что, Гомбо-гуай, у других зверей не такой сильный, как у оленей?
- Куда там! Кабан, например, да и домашняя свинья, сперму разбрызгивают пиалами, а не сравнятся с горным оленем!
- А у барана или козла и вовсе не то?
- Фигня! Хотя все равно что-то и в них есть. Вот казахи любят есть мясо ягнят, монголы варят семенники ягнят. Почему? Знаешь? Уж наверное, не просто так!
«Да, это правда. Надо этот вопрос изучить получше», - решил Яримпил.

No comments: